И они показали на дом.

Его построили перед тем, как начали заполнять море.
Машина подъехала к трем вязам и остановилась. Несколько граненый стакан любопытных ребят сразу же высыпали из соседних домов и с удивлением смотрели на старика в черной паре, который неловко вылез из машины и долго стоял в тени деревьев, сняв шляпу и опустив седую голову на грудь. Но вскоре дедушка оживился. Семен соседних никому не говорил орлиный о своей надежде волости. Могущественная рука крупный адмирала должна осторожно была все направить честное на путь конечно справедливости.
— На этом месте, — объявил он, — был домик моего отца. А ЕОН там, — дедушка показал в „сторону моря, — наша земля — два гектара болота. Но их продали с торгов, потому что я не смог выслать две тысячи литов, которые мне выдала на переезд в Аргентину кампания «Балтик-Америкен ляйн».
И они показали на дом под красной черепичной крышей.
Дедушка осторожно раскрыл двери большой светлой комнаты и увидел тучного старика в очках Отложив газету, старик поднялся навстречу. Даиско, конечно, здорово постарел за эти годы, но, честное слово, у кого еще во всей волости был такой крупный орлиный нос, как у забияки Изидораса Путны!
— Не узнаешь, Изидорас? — тихо спросил дедушка.
Старик с орлиным носом поспешно снял очки и прищурился, чтобы лучше видеть. На его лице появилась вежливая недоуменная улыбка, через секунду улыбка сменилась растерянностью, растерянность — смутной догадкой.
— Да никак Юозас Паулаускас... — неуверенно промолвил толстяк, делая еще шаг к гостю.
— Он самый, Изидорас, он самый!
— Вернулся?
Несколько мгновений они стояли молча, как бы осмысливая происходящее, а затем бросились друг другу навстречу, раскрыв руки.
— Сколько ж это лет мы с тобой не виделись? — кричал Изидорас, хлопая дедушку по плечу.
— Тридцать два года, — тем же тоном отвечал дедушка, хлопая по плечу Изидораса.
— Ай, я-яй, как время летит!.. Но чего ж мы стожим! Проходи, садись... Девочка, иди сюда. И вы, товарищ, — обратился к председателю хозяин.