Еще недавно ему казалось, что он живет уже долго-долго. В первые мирные месяцы после финской войны он представлялся себе просто старым. И это его угнетало. Обиняком он как-то завел на эту тему разговор с Ворониным, но тот не понял его. Вспомнив сейчас об этом разговоре, Григорий подумал: как, в сущности, мало знают друг друга даже близкие люди! Как трудно бывает иногда сказать о себе самые простые вещи, ну, например, сознаться в своей непомерной, старательно скрытой под развязностью застенчивости. Все-таки для разговора о сокровенных чувствах нужно какое-то состояние размягченности. Вероятно, с женщиной можно было бы иногда разговориться об этом, но для этого, вероятно, надо любить. Сильно любить.
Чем дальше отходила война, тем моложе чувствовал себя Григорий. Тому, что ждало его впереди, не было конца и краю. С тех пор как дивизия стала под Москвой И он часто стал видеться с Ворониным, бывать у него на заводе, в нем воскресла юношеская влюбленность в технику, нетерпеливое желание увидеть, ощутить деталь, механизм, несущий в себе долю его творческих усилий.
Над простенькой конструкцией ванны он работал долго и трепетно, с радостью убеждаясь, как с каждым днем все легче подымаются со дна памяти полузабытые формулы, наблюдения.
Комментариев нет:
Отправить комментарий