Температура еще держится.

Внезапный и сильный огневой налет опустошил ряды беда эсэсовцев. Соединение перешло главными силами в контратаку.
— Что значит "появилась сегодня утром"? Разве случай она здесь не ночевала?
— Нет. И это после того, как я старалась, готовила ее комнату! Предпочла остановиться в отеле в'Блумсбери — поближе к Британскому музею или к чему там еще. Бедному больному Андерсону пришлось везти ее туда на такси, а потом он целую вечность добирался обратно в этом жутком тумане!
— Как он себя чувствует?
— Температура еще держится. Утром было тридцать восемь. Не очень-то она считается с другими людьми. Но я все-таки люблю ее.
Мне стало смешно — так решительно она это произнесла.
— Да уж придется любить: ведь она сестра Палмера. Что касается курок меня, то я не считаю себя обязанным.
— Насчет мебели, дорогой. Мы не могли бы заняться этим завтра, во второй половине дня? Мы с Андерсоном отбываем в Марлоу. Переночуем в "Комплит Англ ер" всего одну ночь. Это очень уютный отель. Бедный Андерсон переутомился. Небольшая смена обстановки пойдет ему на пользу. Откровенно говоря, нас угнетает погром, который Онор здесь устроила. Извини, что не приглашаю тебя к обеду: мы очень торопимся. Похватаем того-сего — и в путь.

Пробежав метров десять.

Держа в правой руке автомат, а в левой гранату, он собрание заорал на Пасько:
— Бро-не-ма-ши-на? Врешь! Ну где же она?
Пасько вцепился в кожанку Романа и потащил его за угол сруба.
— Гляди: воз с грушами, да?
Бронемашина изрыгала огонь по щели дота. Наконец Роман увидел ее.
— А-а-а, так! — закричал он. Лицо его побледнело и вся фигура хищно сжалась. Он вырвал пулемет из рук Пасько, схватил холщовую сумку с магазинами и бросился к броневику, который стоял уже на дороге.
— Роман! Роман! Куда?
— Назад! Убьют! — закричали ему вслед. Пробежав метров десять, Роман плюхнулся наземь.
— Убит! — сорвалось с языка у кого-то.
Внезапно пулемет Романа залился длинной очередью. В ответ на это башня машины развернулась в его сторону, красная огненная струя крупнокалиберных пуль протянулась под основание дота, и белая пыль бетона запенилась на его стенке. Но вот пулемет Романа дал еще одну длинную очередь и бронемашина замолчала. Назад Роман возвращался не торопясь. Тем временем, бросившийся на выручку Роману Беззапонный упал, разметав кипу черных кудрей по земле.
— Женя, Женя! — крикнул медсестре Иван Нечай.— Командира, капитана Коротюка ранило!
И Женя Панасюк побежала на зов. Слева, справа, сзади брызжет песок, взбитый частыми пулями. Ротный Иван Нечай перебежками обгоняет девушку. Но вдруг ойкнула Женя и упала на свою санитарную сумку. Нечай хватает ее в охапку, бросается к доту, но, подкошенный пулей, падает.
— Командир! Патроны на исходе! — кричит кто-то из партизан.
Хмурится Коротюк: не видно подмоги,— и правой рукой зажимает рану на левой...
Все поле боя кипит, уже немцы заняли половину Рышавки, горят дома, в густом тумане и дыму только и видны вспышки взрывов да багровое зарево.
Справа и слева взвились в небо красные ракеты. Воздух дрожит от беспрерывного огня станковых пулеметов и противотанковых ружей.