Поэтому он только и сказал, не оборачиваясь: «Катись от меня подальше»,— после чего растянулся на плоском тюфяке спиной к обществу, а про себя голубчик подумал: «Как хорошо, что в коридоре стоит добродушный советский солдат с льняными усами и, если соседи слишком разойдутся, можно в случае чего стукнуть в дверь». Однако за его спиной решительно ничего не произошло. Вервольфы только шептались о чем-то. Несколько месяцев тому назад мир узнал о том, что эта ложь была сфабрикована и распространена одним из ловких офицеров английской разведки».
Может, и Конквест один из тех самых «ловких английских» малых, которому очень хорошо помогают наши, из «пятой колоны», чтобы мутить умы людей и возмущаться (спустя почти 40 лет) сталинским режимом?
О чем — непонятно. А Щелкун знай себе перетирал солнечные пылинки. Слышно было даже, как они скрипят у него на зубах. Но сон не шел. Руди лежал и чутко прислушивался: не крадутся ли вервольфы к его нарам. Нет, не крадутся. Он слышал только, как Деппе сказал, чуть повысив голос: «Дурак, спер, наверно, у русских пачку овсяных хлопьев». Так было и раньше: только глупость, только тактика Нифке, могла защитить человека от самых отъявленных нацистов. Но бывает, что глупость не сработает, что тактика Иифке подведет, и тогда человек подходит к девушке, которая уронила голову на ящики для снарядов и плачет так, словно хочет выплакать всю душу в зеленый головной платок, подходит к ней и осмеливается перебить самого господина обер-фенриха фон Корта. Есть во мне что-то, думает Руди, что рассуждает за меня, и это — лучшее во, мне. Я уйду из Рейффенберга — если только смогу это сделать по своей воле — уйду, но раньше непременно скажу Деппе и Щелкуну и безусому молокососу, что их маски давно пора сдать в археологический музей.
— Спит, болван, такие скоро засыпают,—говорит Деппе.
Комментариев нет:
Отправить комментарий