Игорь поежился от физического ощущения собственной оплошности. «И ведь подумал — подумал! — что работает, негодяй, без охлаждения. Надо бы еще подойти, сказать, наконец, кому-нибудь... Не тем голова была забита. А потом ушел. Как будто дело только в барски подброшенных деталях.»
Глубоко вздохнув, Игорь покосился на освещенное окно. Он дорого бы дал, чтоб никого из своих не встретить.
Вера вышла на балкон и очутилась во власти ночного ветра батя, непроглядного после светлой комнаты мрака и мощного дыхания близкой земли.
Днем поселок казался большим селением. Ночью домики, разделенные тьмой, терялись под огромными черными соснами, приближалась многовершинная кромка бора, ели шарили мохнатыми лапами, чуткие осины прислушивались: крепко ли строятся люди, счастливо ли живут, стоило ли вырубать вековые леса.
Так любила думать Вера, когда оставалась с лесом наедине. И ей всегда хотелось ответить: да, мне хорошо, я счастлива. У нее сохранилось с войны чувство благодарного доверия к лесу. Лес укрывал солдат от ветра и непогоды. В лесу, как в доме, располагались они на редкие дневки, заменявшие отпуска; лесом пахли живые бревна накатов.
Война навсегда оставила след в мыслях и чувствах, однако Веру редко тянуло к фронтовым воспоминаниям. Слишком полна была ее жизнь, и очень уж хотелось наверстать семь хороших, молодых лет, унесенных войной.
Комментариев нет:
Отправить комментарий