Книги.

Он начал тщательно протирать их платком. Без стекол лицо его было мощным и добрым.
— Я занесу сумочку и книги. Ты не зайдешь?— спросила Лариса.
Игорь смотрел ей   вслед, пока она  не скрылась за углом крепкого забора с колючей проволокой на дощатых остриях. Почти как заводской. Только что стояки с колючками вовнутрь не загнуты.
Липа была по эту сторону забора. Она шумела приветливо и нежно, хотя вечер был безветрен и тих. Это десятки пчел трудились над золотыми цветками. Под густо кроной чуть слышно пахло медом. Над крышами небо казалось выцветшим, а в просветах липовой листвы он было густо-синего цвета, почти ночное.
Из-за жестоко поломанного войной детства Игорь не испытал юношеских увлечений, подобно всем его сверстникам. Потом вместе с Иваном Васильевичем и Верой он долгие годы, как взрослый, наслаждался семьей, ученьем и работой — простыми благами мирной жизни. Но юность все-таки пришла. Высокомерная чистота Игоря дрогнула, как сугроб под солнцем. Он хмурился. Его брала тоска. Вера мучила его расспросами о здоровье. Простой, понятный, в какой-то степени им самим завоеванный мир вдруг оказался населенным множеством женщин, а потому влекущим, опасным и, во всяком случае, совершенно непознанным.
Игорь еще не догадывался, что он красив, и его огорчало: почему девушки не смотрят ему в глаза? Если б они знали, сколько нежности, желания сберечь, защитить предназначено в душе его для той, которую он полюбит, хочет полюбить, так нетерпеливо ждет. Ищущий взгляд его не таит ничего грубого. В нем только вопрос: не та ли это? Не ты ли?
С женщинами Игорь был близок дважды. В первый раз, несмотря на долгое напряженное волнение, все произошло как-то внезапно. Страх, чувство удовлетворения, гордость, а в общем — разочарование.
Во второй раз он был настойчив и смел, потому что непривычно много выпил.